RitmInMe Описание программы Оператор цифровой трансформации - Dilibrium / Дилибриум
Facebook    Twitter    Google+    LiveJournal    Мой Мир
ВКонтакте     Одноклассники

Font Size

Ча́ти*

Бег быстр оленя, но Мудрая путь его знает!

   Луч я́рок Солнца, но Мудрая ход его знает!

      Глас мо́щен крови, но Мудрая ток её знает!

         Хлад вечен ночи, но Мудрая нрав её знает!

 

– Знает!– мне лес отвечает, кивая ветвями.

   – Знает!– орёл отвечает, летая кругами.

      – Знает!– река отвечает, шумя бурунами.

         – Знает!– гора отвечает, гремя валунами.

 

 
                                 
 

В возраст войдут этой осенью сорок дев клана,

   Я обгоню всех, расставшись с девичеством рано.

Тридцать и девять повяжут тесьму в равноденство –

   Мной брошен Зов.

                                   Мной получено в клане главенство.

 

Силы ответили мне.

                                   Я отныне ведунья.

Клану – защитница.

                                   Прочим же – ведьма. Колдунья.

Круг наш распался.

                                   Сама принесла я обеты.

Некому мужа избрать и давать мне советы.

 

Ведьмы бежали, мертва́ дорогая подруга…

   Сделаю выбор, сама назову я супруга.

Рада б не так – но устои Закона разбиты,

   Что их хранили –
                                   убиты,
                                                  убиты,
                                                                 убиты!

 
                                 
 

Восемь мне ми́нуло – взяли меня от подружек,

   Травницы чтоб ремесло перенять у старушек.

С бабкой ходила я в лес, где искали мы травы,

   Силу узнала я древ из дремучей дубравы,

 

Скоро узнала и силу воды, ветра, леса,

   Силу живых, силу хладного чуда – железа,

      Силу уме́рших, что дремлет, подобно вулкану,

         Силу, что да́дена внешне-бездушному камню...

 

Лук смастерил мне старик, живший с травницей, У́ге –

   Стрелы легко слабину находили в кольчуге.

Уге дивился – дивилась и я: как иначе?

   Мчится стрела оперённая, верит удаче,

      С ветром играет, то в сговор вступая, то в спор.

      Вижу стрелы́ устремленье и ветра задор,

   Вижу мгновенья, когда путь певунье проторен,

Вижу, где кольца слабы́, лаз певунье просторен…

Как не попасть? У вещуньи ведь глаз не зашорен!

 

В даль улетели года… Как двенадцатый минул,

   Женщины клана венок мне дарили из примул.

Немощной стала ввещунья столетняя, Нгла –

   Руки и зрение я заменить ей смогла.

 

Чтили меня все согласно вещуньиной стати,

   Хоть продолжала я зваться по-детски – Уг-Чати.

С хворью сражаясь, ни в чём не боялась я нови –

   Лалом, нефритом сиял мой убор Первой Крови.

 

К Нглы костерку, коль, случалось, мы были с кем бранны,

   Воины шли – споро я врачевала им раны,

Варев испив, становились непраздными жёны,

   Те, что грустили года, в белый цвет наряжёны.

 

После без криков и охов рожали детей.

   Боли в костях не тревожили старых вождей.

Весть, что круги по воде, прокатилась меж кланов:

   Нет, говорили, в искусстве Уг-Чати изъянов.

 
                                 
 

Шли мы за мёдом – пятнадцать мне, помнится, было.

С дедом пошли, по копью взяв, бурдюк и кадило.

   К пасеке вышли – и обмерли: мишка те борти

Взял в оборот. Он уж вымазал мёдом пол-морды,

   Пчёл отгоняя – и нас углядел. Ох, взъярился

      Грозный хозяин лесов, зарычал, навалился…

 

Уге копьё – пополам.

                                   Не судьба нам спастись!

Зверь – что гора, я – пушинка.

                                                Но…

                                                      "Сила, родись!"

Сам напоролся медведь на моё копьецо,

   Сам наконечник направил. Смешавшись, в лицо

      Брызнули кровь мне медвежья и липовый мёд...

 

Дева б иная, такое свершив, в свой черёд

   Стала б медведя не хуже реветь: ведь теперь,

      Чтоб убедиться всяк мог, что не воином зверь

Был поражен, ей, нагой, средь села до заката

   Пол и смиренье являть* – а не то "Бесновата!"

      Клан весь решит, женихи позабудут, как звали:

"Гнать мужеложцев!" – гласят нам Закона скрижали.

 

Выше Закона ведунья.

                                       Велел сам Виттухи –

   С травами тёплой воды принесли молодухи.

Вождь, оказавши почет, снял с меня все одежды.

   Девы омыли.

                          Не смея поднять свои вежды,

Я ожидала, каков будет родичей суд,

   И услыхала, не веря – одежду несут!

Руки подружек сплелись, одевая тот дар...

   Вздох восхищенья пронёсся толпой, как пожар.

Горд стал мой взор и походка легка и упруга.

   Ахали люди: "Вот будет кому-то супруга!"

Шёпот негромкий расслышала я неспроста:

   "Жалко, умрёт, не раскрывшись, её красота..."

 

Шёпот затих – а в душе поселилася стужа.

Осенью кров свой обресть, и прозванье, и мужа

   Чаяла я...

                   Всё разрушит на нас не похожий

Злобный приблуда, тот странный чужак желтокожий?

 
                                 
 

В год, как пошла я в ученье, дивились находке.

Воины Соек, что речкой пошли вниз на лодке,

   В роще коня увидали: в крови вся попона,

Щит на траве – так изрублен, как будто тойона*

Встретить пришлось седоку. И седок недалёко.

   В клочья богатый доспех – знамо, птица высо́ко

      Бралась летать, да попала на хищную стаю...

Сколько он лун провалялся у Соек – не знаю,

   Встал – и урон обнаружился: крив он и хром.

      Скверно гляделась от Соек одежда на нём:

Словно бы тигр, ослабев, мох-траву есть пустился,

   Словно шакал, охромев, под дернину зарылся,

      Словно змея жалить хочет, но сила не та –

         Яд бесполезно стекает в жилище крота.

 
                                 
 

Дней муравьи не спеша на закат уползли...

   Яд чужака разъедает устои земли.

      Радостно воет окрепший шакал за горой –

         Волки согласны весь лес объявить конурой.

      Мяса вкусив, не жуёт больше травушку тигр –

   Хищник готов к продолжению царственных игр.